Национальный костюм, представляемый на Miss Universe, всегда выстраивается на границе между модой и культурной дипломатией, между сценическим зрелищем и визуально выверенной концепцией, способной рассказать о стране несколькими точными, легко считываемыми образами. Именно поэтому к таким нарядам предъявляют более жесткие требования, чем к любому другому сценическому выходу: он не только должен эффектно смотреться на больших расстояниях, но и обязан работать как символ - простой, цельный, концентрированный.
В случае с армянским костюмом 2025 года проблема заключается не в смелости идеи и не в профессионализме участницы Пегги Гарабекян, которая вышла на сцену достойно и уверенно, а в том, что сама концепция была построена на принципиально ошибочной логике: попытке вместить в один силуэт слишком много исторических, религиозных, этнографических и национальных мотивов, которые в итоге перестали складываться в единый образ и произвели на зрителя впечатление, крайне далёкое от того, которое хотели донести создатели.
Визуальный язык национального костюма должен быть предельно ясным. Для зрителя, особенно для международной аудитории, которая не знает армянской истории, не различает особенности нашей архитектуры, не понимает сакральных кодов букв алфавита и не держит в памяти сложные пластовые символы от геноцида до каменной симфонии Гарни, костюм должен работать прежде всего как цельная художественная композиция.
Именно здесь армянский костюм 2025 года терпит поражение: слишком много элементов претендуют на доминирующую роль, слишком много смыслов сталкиваются друг с другом, слишком много форм и фактур борются за внимание зрителя, создавая эффект визуального перенасыщения и стилистической несогласованности.
Церковный купол на голове, увенчанный крестом и сопровождаемый красными бусинами, символизирующими кровопролитие; бронеобразные плечевые накладки в духе воинских нарративов; бесконечные фактурные слои, вдохновлённые «Симфонией камней»; гранат; Forget-Me-Not; три сакральные буквы; двенадцать колонн; элементы флага; блёстки; пластик; металлические пластины; синий, красный, оранжевый, белый, золото - всё это по отдельности могло бы работать, если бы было подчинено единой визуальной идее. Вместо этого оно вступает в конфликт, создавая ощущение бесконечной перечислительности, будто дизайнер не проектировал костюм, а пытался нарисовать карту армянской идентичности, поместив на неё каждый символ, который ассоциирует со страной.
Такое стремление понятно - молодому дизайнеру хочется сказать много и громко. Но в моде, особенно в высокой сценической моде, сила всегда находится в выборе, в художественной сдержанности, в способности отказаться от лишнего ради выразительности главного.
Именно здесь уместно вспомнить образы предыдущих участниц - не как ностальгическое сравнение, а как профессиональную оценку того, как работает визуальная ясность.
В 2021 году Нане Аветисян предстала в образе богини Арубани - стилистически выверенном, монументальном, основанном на чёткой идее, где каждая деталь усиливала другую. В нижних слоях читается Араратская эстетика, бронзовые оттенки создавали ощущение древней мифологии, а ткани работали как единая поверхность, не разрушая силуэта, а подчёркивая его.
Моника Григорян в 2020 году вышла в традиционном таразе, сдержанном, но невероятно колоритно. Фактура ткани, украшения, пропорции - всё вызывало ощущение культурной подлинности.
Это был образ, в котором Армения проявлялась не через символы, а через саму материальность - тепло тканей, мягкость линий, богатство ремесла.
Кристина Аянян в 2022 году пошла по политической линии, выступив в костюме-манифесте. Он был насыщенным, но подчинённым главной идее: праву Армении на жизнь.
Доминировала чёткая структура, крупные элементы не спорили между собой, а работали как единый символический жест.
В результате образ производит впечатление не продуманного высказывания, а хаотичного набора идей. В нём есть желание сказать важное, но нет режиссуры. Есть любовь к культуре, но нет профессиональной дистанции, которая превращает любовь в художественное высказывание.
Пегги Гарабекян выступила безупречно. Она сделала всё, что может сделать модель в условиях, когда костюм структурно перегружен. Её подача была уверенной, пластичной, собранной, но модель не может исправить композиционные ошибки, она не обязана объяснять зрителю историю символов - этим должен заниматься сам костюм. А тот костюм, который пытается вместить всё сразу, неизбежно теряет выразительность, превращаясь в тяжёлую конструкцию, не способную работать на большой сцене.
