О последних событиях в Арцахе, каждый день пересекаемых красных линиях, внутриполитической ситуации, ожиданиях общества – от власти, оппозиции, национальной элиты – корреспондент Panorama.am побеседовала с военным экспертом Кареном Вртанесяном.
– Г-ин Вртанесян, последние события в Арцахе вызвали новые вопросы относительно красных линий. Каковы, на Ваш взгляд, красные линии, пересечение которых власти Армении не простят врагу, а общество не простит властям?
– Все красные линии давно перейдены. Нет больше красных линий.
– Почему дозволяется пересечение красных линий?
– Причин – множество, это не простая проблема, имеющая один ответ, иначе ее легко было бы решить и не было бы этого клубка, я бы даже сказал тугого узла.
Во-первых, власть использует все возможные манипуляции и жульничество, очень хорошо играя на страхах народа, причем некоторые из этих страхов созданы ею же: например, о непобедимости азербайджанской армии, о том, что против нас воюет не Азербайджан, а Турция. В основе каждого из них – толика правды, но она стократ преувеличивается государственной пропагандистской машиной.
Следующая причина – неопределенность. Всего 4-5 лет назад можно было что-то понять, сопоставляя официальные источники. Теперь… Никогда прежде в Армении не было такой ситуации, когда все окутано туманом. Это касается всех вопросов, не только ситуации на передовой. По сути, Арцах и Сюник находятся в информационной блокаде. В поле постоянно вбрасывается запутывающая информация. Если бы они с таким же воодушевлением и рвением пытались сбить с толку врага, было бы гораздо больше пользы для страны. Между тем, делается противоположное: генерируются вводящие общество в заблуждение сведения – в интересах Азербайджана.
Третья причина в том, что совершенно дискредитированы национальные силы, в их числе политические силы, общественные организации, деятели, которые, тем не менее, несмотря на медиа-террор против них, имеют большой вклад для страны. Делается все для того, чтобы за ними никто не пошел.
Четвертая причина заключается в том, что жертвой психологического давления является и элита, которая должна была координировать и консолидировать народ. Миссия элиты – сплочение нации в кризисных ситуациях и выход из кризисов. Этого не делается, быть может, есть страхи, недоверие, растерянность. Также очень серьезной проблемой является то, что многие не хотят верить, воспринимать, что мы сейчас не имеем дело с нормальным политическим процессом. Правила политической игры, к которым все привыкли с 1994 года, больше не действуют.
Я рассматриваю власти Армении как оккупационный режим. Все их действия становятся логичными и понятными, если рассматривать их с этой точки зрения. Как только национальные элиты начнут понимать, что они имеют дело не с политическим конкурентом, а с оккупационным режимом, может быть, что-то сдвинется с места и начнут восприниматься перейденные красные линии.
Обязанность национальных элит в случае серьезнейшей угрозы для нации – отложить в сторону противоречия, старые и новые обиды друг на друга и объединиться, чтобы мобилизовать вокруг себя нацию.
– Из Ваших слов следует, что действия властей не следует рассматривать в контексте неопытности и незнания?
– Смотрите, их сторонники тоже часто говорят, мол, что властям делать, они неопытны, у них нет кадров и т.д. Если посмотреть с этой точки зрения, то после поражения 9 ноября 2020 года ни одна политическая сила не осталась бы у власти. Однако они провели гениальную операцию, вышли из совершенно безнадежного положения, укрепили свои позиции. Возможно, сейчас их позиции крепче, чем были до войны. Эти люди определенно не являются ни неопытными, ни легковерными.
Как в одной сфере все может рушиться, например, в армии, а в другой сфере все быть гениальным?
В армии все было разрушено, друг друга сменяли потрясения, постоянно меняли министра обороны, и это тогда, когда все ресурсы и энергия государства должны были быть направлены на восстановление армии, чтобы мы не оказались в подобном положении.
Привезли 2 тыс. миротворцев, предположим, в действительности чуть больше, и пытаются сделать то, что в свое время делала 20-тысячная Армия обороны, имея за спиной 30-40-тысячную армию Армении. После разрушения армии они хотят сохранить что-то 2-3 тысячами миротворцев. Так не получится.
– Информационный штаб Арцаха сегодня тоже сообщил, что вооруженные силы врага продолжают оставаться на Караглухе, в том же опорном пункте близ Паруха, на исходные позиции не вернулись. Каким будет следующий шаг врага после его очередного успеха?
– При любой возможности враг попытается взять что-то – по очереди, по возможности – одним ударом. Сдерживающим все это будут вооруженные силы, которые эти власти разрушили.
Повторяю, мы имеем дело с оккупационным режимом, который, по сути, занимается отстаиванием интересов Азербайджана и Турции.
– Считаете ли Вы возможным, что укрепление азербайджанских вооруженных сил на высоте Караглуха было результатом российско-азербайджанской договоренности?
– Не думаю. Даже если это так, если бы на этом участке находились армянские вооруженные силы, они не смогли бы прийти к такому соглашению.
– Г-ин Вртанесян, Вы много раз говорили – пока эта власть не будет отстранена, невозможно провести какие-либо реформы в армии, в сфере безопасности и других системах. Оппозиция участвовала в парламентских выборах с повесткой отстранения власти. Видите ли Вы какие-либо шаги со стороны оппозиции, направленные на реализацию этой повестки?
– Пока я вижу неорганизованные, рассеянные разговоры, я даже не вижу коммуникативной стратегии со стороны какой-либо имеющей реальный вес политической силы. Я говорю это с большой душевной болью.
– Следствием чего это является?
– В начале интервью я коснулся этих причин, неопределенность велика, люди, которые привыкли к нормальной ситуации, не могут выйти за рамки инерционного мышления, не воспринимают ситуацию как крайне неординарную, когда нужны неординарные действия. Люди не видят надвигающейся угрозы, ждут пока ситуация немного прояснится, не понимая, что эта неопределенность специально генерируется властями Армении, Азербайджаном. Если посмотреть на действия властей Армении, действия Азербайджана и Турции, то создается впечатление, я бы не назвал его необоснованным, что они действуют согласованно, имеют четкую стратегию и тактику, план.
Между тем, подобных скоординированных действий не заметно со стороны оппозиции, даже со стороны отдельных сил. Пока видим заявления о желаниях.
– Удобно устроились в депутатских креслах?
– Это называется normality bias, когда людям трудно выйти за рамки нормальности и действовать, так сказать, ненормально. Когда человек боится предпринимать неординарные шаги, потому что потом может оказаться, что все нормально, и только ему кажется, что ситуация ненормальная, а он делает сумасшедшие вещи. Люди предпочитают обманывать себя, чем идти на такие шаги.
Скажу более наглядно: мы словно житель Киева 23 февраля, который идет на концерт, дискотеку. Он понимает, что есть угроза войны, но он не знает, что ему делать. Он надеется, что как-то обойдется. Мы в такой ситуации уже четыре года. Я уверен, что эта ситуация генерируется специально, я не знаю, эти власти делают это своим умом или у них есть очень хорошие направляющие и инструкторы извне, но это факт.
– Что же делать той небольшой части общества, которая сердобольна, реально оценивает ситуацию, но не связывает никаких ожиданий с властью, оппозицией, национальной элитой?
– Не думаю, что это небольшая часть. Более того, если мы внимательно посмотрим на результаты внеочередных выборов, то увидим, что 50% избирателей не пришли на голосование. Допустим, 20% из них не были в Армении, 10% не сориентировались или имели уважительную причину не приходить. Остальные, понимая, что считать эти власти армянскими было бы крайне наивно, не стали доверять и оппозиции, в том числе и по той причине, долготе время против этих деятелей велась пропаганда, провоцировалась ненависть. Но эти 20% есть. Значительная часть проголосовавших за оппозицию также находится в указанном Вами сегменте. Это не малый процент, до 30% избирателей, которые могут изменить ситуацию в стране.
Оппозиция обязана коммуницировать с этими людьми, поднять этих людей на ноги. Они ждут прихода такой силы, потому что рядовой гражданин не может заниматься мобилизацией, выработкой стратегии, не обладает опытом принятия решений, не имеет финансовых средств. Это обязанность именно элиты. Оппозиция, являющаяся частью элиты, по сравнению с другими, обладает несоизмеримо большим ресурсом (финансовым, политическим, знаниями, связями и т. д.), когда был мир, она, как элита, пользовалась многочисленными привилегиями.
В рядах оппозиции я не вижу реального желания объединяться, мобилизоваться и мобилизовать.
Деятели оппозиции, так называемые прежние, должны понять, что они – больше не власть, они должны спуститься на землю, каждый день встречаться с людьми – группами по 10 человек, по 20 человек, работать с залами, где собрались 100 человек. Но я даже не вижу даже важной первоначальной коммуникации с общественностью для завоевания общественного доверия.
Недавно я написал – если есть такие примеры, покажите мне, я признаю свою неправоту, присоединюсь, помогу.
Я вижу, что люди не осознают, что это – не нормальная жизнь. У нас сейчас в Ереване спокойно, но за час может все перевернуться с ног на голову, как это случилось в Киеве.
