Первое, что бросается в глаза в окрестностях крупной свалки в административном районе Еревана Нубарашен, – это большое количество чаек, парящих над океаном мусора.
В безбрежных мусорных просторах "плавают" блестящие бумажки, стекла, несчитанное количество пластиковых бутылок и пакетов, "дрейфуют" множество разобранных холодильников, грязные матрасы и еще куча всякого непонятного.
Визуально все не так страшно, скорее, интересно. Хочется выйти из машины и понять, что за странные постройки виднеются со всех краев свалки и что собрано в огромных мешках из синего брезента.
Однако, покинув салон автомобиля, чувствуешь невыносимую до тошноты вонь. Приходится прилагать значительные усилия, чтобы не упасть. Это особо трудно, учитывая скользкую почву под ногами. Даже мусороуборочные машины с трудностью передвигаются по этой территории. Всю эту картину дополняют орущие здесь и там небритые мужчины.
Бородатые мужчины угрожают и требуют не снимать свалку и людей. Пока мы спорим, а мусороуборочная машина разгружается, сбежавшиеся со всех сторон худые и загорелые люди разбирают пакеты и тащат их в разные стороны. Худой мужчина в кепке координирует их действия, требует ничего не говорить и всячески пытается увести от нас женщину. Она же явно хочет говорить, но боится.
Среди мужчин замечаем худощавого (так, что можно ребра пересчитать) и грязного мальчика. Он в шортах, без майки и в тапках-вьетнамках. От мысли, что его голые ступни касаются этой скользкой грязи, берет ужас. Ему же все нипочем.
Первый вопрос, который приходит в голову: почему он здесь и где его родители? Он отмалчивается. Только гордо заявляет, что из Грузии, а в школу не ходит. На вопрос, живет ли он на свалке, говорит, что нет. При этом он исподтишка смотрит на худого координатора. Тот доволен, вроде ничего лишнего не сказал, не проболтался.
Пока мы беседуем с сотрудником мусороуборочной компании, вся "банда" незаметно окружила нас. Периодически собравшиеся прерывают интервью возгласами: "Сестра, у нас мухи ядовитые. Смотри, чтобы не укусили". Однако после ответной улыбки расслабляются и переходят к своим делам. Худая женщина пользуется моментом и подходит.
"Мы ничего плохого не делаем. Просто разбираем мусор, отделяем пластик от стекла, металла и прочего. Собираем вон в тех больших мешках и отдаем. Если что-то нравится забираем себе", — заверяет она.
Женщина не хочет говорить, кто забирает эти мешки с мусором, получает ли она зарплату за сортировку и как долго уже занимается этим.
На вопрос, правда ли, что все эти люди (несколько десятков человек) живут на этой территории, она утвердительно кивает, но вслух говорит, что нет. То же самое твердит координатор. Он при этом заверяет, что на территории свалки нет детей и несовершеннолетних.
Но мы видим небольшие постройки, в некоторых из которых можно заметить пастельные принадлежности. Нас не пускают снимать даже это.
Мужчина утверждает, что все эти люди разбирают мусор для себя, сами сшили гигантские пакеты. Рассказывая все это, он втихаря передает некое "письмецо" дяденьке с животом, который только что припарковал автомобиль.
— А сам ты кто будешь? Что ты тут делаешь? – спрашиваем координатора.
— Да так, гуляю, – отвечает он и прячет за спину тетрадку с какими-то записями.
Мы уезжаем, точнее, уносим ноги от вони, беседуя о том, что еще в прошлом году власти столицы обещали вплотную заняться проблемой мусорных свалок. Обещали, что именно в Нубарашене будет построен современный пункт утилизации мусора: отходы будут сортировать, перерабатывать, некоторая часть пойдет на выработку электроэнергии.
Но до сих пор свалка лишь растет, а над морем мусора летают чайки и стаи мух. И еще люди, которые точно призраки и тени, никого не замечая, отрешенно ныряют в зловонную пучину.
