В связи с тем, что в Турции даже Гюлена объявили скрытым армянином (турецкой традиции вычислять армянское, еврейское и проч происхождение своих противников уже, как минимум перевалило за сто лет), снова вспомнился отрывок из «Пушкинского дома» Андрея Битова (написан в 64-71 гг, напечатан в 87 г).
Разговор между героями романа:
«— Послушай, князь, – сказал Митишатьев, сдувая пену, – у тебя есть фотография нашего школьного выпуска?"
–– Есть, конечно. Что вдруг?
–– Так... с удовольствием сейчас бы взглянул. Слушай, а ты часто ее рассматриваешь?
–– Нет... зачем? – удивился Лева. – Она у мамы где-то лежит...
–– А как ты думаешь, сколько у нас в классе было евреев?
Лева опешил:
— Никогда не считал...
— А ты припомни, припомни!..
Лева задумался.
— Да нет, странно, – сказал он, – не припомню. Все русские фамилии, ни одной еврейской. Не было, что ли?
Митишатьев расхохотался:
–– Как же! Скажешь... А Кухарский, по-твоему, кто?
–– Крыса-то? Русский, конечно, – сказал Лева. – Такая ряха, да и фамилия...
–– Фамилия, фамилия! – передразнил Митишатьев. – Мало ли что! Еврей он, еврей. А Москвин, по-твоему, не еврей?
Лева от души рассмеялся:
–– Ну уж ладно, Кухарский... Но – Москвин! Мы его, правда, все Мойшей звали. Но ведь это так, для смеха, ни у кого и в мыслях не было... Было бы – так и не звали бы.
–– Значит, это была у вас интуиция, – сказал Митишатьев. – Она никогда не обманывает. Мойша и есть.
–– Да ты что? – удивился Лева.
–– И Тимофеев твой – тоже еврей.
–– Тимсон-то?
— А как же, – важно сказал Митишатьев. – Вот вы его и прозвали Тимсон.
— Может, и Потехин – еврей? – ехидно спросил Лева.
Теперь расхохотался Митишатьев:
— Потехин? Ха-ха... Лева – ты святая душа! Конечно же, стопроцентный!
— Ну, а Мясников?
— Какое может быть сомнение! Ты его нос видел?
Лева в раздумье потрогал себя за нос.
— То-то, – сказал Митишатьев. – Слушай, князь... – как-то испытующе, секретно заговорил вдруг Митишатьев, – а ты сам, часом, не еврей?
— Я?! – Лева даже задохнулся.
–– Ну да... – поспешно отступил Митишатьев. – Ты же князь. Почему же тогда тебя Левой зовут?
–– Господи! – воскликнул Лева. – Да что с тобой? И Лев Толстой был Левой...
–– М-да... Толстой... – произнес Митишатьев как бы в явном сомнении. – И друзья у тебя все были евреи.
–– Как так все? Кто, например?
–– Тот же Тимофеев хотя бы. Или Москвин.
–– Да не евреи же они!
–– Евреи, – неколебимо сказал Митишатьев.
–– Сдурел я, что ли! – вдруг спохватился Лева. – А хоть бы и евреи, мне-то что?!
–– Вот видишь... – удовлетворенно сказал Митишатьев.
–– Постой, – Леву вдруг осенило. – А ты-то сам? Ты-то, часом, не еврей?
Митишатьев от души расхохотался. Потом как бы покачивал головой и чуть всхлипывал – так уморил его Лева.
–– Ну, а как же, – продолжил Лева. – Вот у тебя тоже носик-то подкачал, а?
–– Но-сик... – только и смог выговорить Митишатьев, снова задохнувшись смехом. – Чайник...
–– И потом, ты же мой друг, – с непонятной радостью и восторгом говорил Лева, – а у меня все до одного, по твоему же признанию, друзья – евреи. И сам я – вроде тоже еврей. Так что и ты тоже. Мы ведь тебя, помнишь, Мякишем звали? Очень тебе подходило, – говорил Лева с приятной, протрезвляющей резкостью, – Мякиш – тоже что-то еврейское...
–– Мякиш, – Митишатьев вроде очнулся и даже обиделся: – Что же тут еврейского, в мякише-то?
–– И потом, почему тебя этот вопрос так донимает? Это обычно с теми, у кого у самих рыльце в пушку, бывает. Ну, если и не еврей, то полукровка, к примеру, или квартерон. – Лева вдруг обнаружил, что они просто обменялись с Митишатьевым текстами, настолько похоже у него стало получаться. – Или даже осьмушка – тоже чего-то стоит?
–– Ну уж нет, – отрезал Митишатьев».
Думаю, лет через пятьдесят такой же диалог в России вполне возможен по поводу скрытого армянского происхождения и подтверждающих это примет. Но дело не в этом.
У некоторых народов этническая разнородность составных элементов просто зашкаливает. Однако сильная центральная власть смогла утвердить и поддерживать для подавляющего большинства культурное единство - это давало и дает основания в политическом смысле опираться на идею цельного (в смысле этнического происхождения) большинства.
В таких случаях скользкая тема «крови» постоянно вытесняется, но так же постоянно всплывает. Поскольку в таком народе почти любого можно при желании обвинить в наличии «неправильной» крови и «оправдаться» в этом случае практически невозможно.
В Турции уже мало осталось политических деятелей, которых бы не обвиняли в армянском или еврейском происхождении (в том числе и Ататюрка). Например, версия об армянской матери султана Абдул-Гамида вероятнее всего была запущена младотурками с двойной целью – дискредитировать султана внутри Турции, где армян уже начали воспринимать как «пятую колонну», и очистить имя турок в Европе, где Гамид получил прозвище «Кровавый султан». Но с другой стороны на сегодня есть только две версии по поводу матери султана – черкесская и армянская. И вряд ли найдутся «железные» основания полностью отвергнуть армянскую – в конце концов, даже документы не являются таким доказательством.
Но есть вещи гораздо более важные, чем периодически всплывающая тема «чистых» и «нечистых», которая представляет собой симптом.
Народы сплачиваются в нацию через периодические конфликты. Важно, что для некоторых народов конфликтность высокого градуса - просто условие существования. Без внутренних или внешних серьезных конфликтов не остается ничего, что скрепляло бы огромное множество людей, которые в действительности имеют совершенно разнородную генетическую основу, даже их общая культура тоже питается масштабными конфликтами и чахнет без них. В таком «сборном» народе есть подсознательный инстинкт опасности мира и этот инстинкт - главная основа его союза с сильной властью, которая в состоянии намечать все новые цели для конфликта и мобилизовать «сборный» народ.
Здесь речь не о наследственной ущербности людей, чьи предки прошли через ассимиляцию и тем более не об ущербности людей смешанного происхождения. Человек – не постоянная, а переменная величина. Он способен меняться и по своей воле и под действием обстоятельств.
Большие сообщества более инертны и могут на века попасть в определенный механизм – например, самоподдержания и самовоспроизводства через конфликтность. Опять-таки речь не о том, хороший это механизм или плохой. Самоподдержание через бесконфликтность, возможно, еще более опасно. Речь о том, чтобы отдавать себе отчет в наличии таких механизмов.
Наверное, лучше всего, когда много факторов обеспечивают самоподдержание народа. В любом случае – политкорректно это прозвучит или нет – биологическое, генетическое единство важный элемент органичности самовоспроизводства.
